ГЕТТО

Гетто

Назад О проекте На главную Первые дни войны Волковыск в оккупации Партизаны Освобождение Подполье Творч.работы После бомбежки Волковыска от еврейских кварталов мало что осталось.На месте те-перешней площади стояли торговые ряды из множества магазинов.Остатки еврейских кварталов остались в северной части города - улицы Гродненской (ныне - С. Панковой), Татарской (ныне - Перво-майская), Костюшки (ныне - Советская). С первых дней оккупации гитлеровцы начали устанавливать свои порядки. Прежде всего, в лагере военнопленных отделили евреев с комиссарами и расстреляли.Место жительства евреев днем и ночью охраняли полицейские.
В первые дни оккупации последовали аресты. На четвертый день, окружив еврейские дома, немцы схватили двести человек, среди которых были представители всех слоев населения Арестовали по заранее составленному списку и в течение суток всех расстреляли Акция внесла в души евреев страх, чего и добивались фашисты. А вот, что писал в 1966 году польский историк Владислав Жарский в исследовании "Движение сопротивления в 1939-1944 годах на Белостощине". По свидетельству людей, работающих в немецкой администрации, во время оккупации, отмечает. "Удивительным стечением обстоятельств здание бывшего поветового староста на улице Шпитальной (ныне Дзержинского), в котором до момента прихода немцев размешалось НКВД, не было уничтожено полностью. Во время бомбежек пострадали только часть стен и крыши, но зато уцелела картотека со списками людей, сотрудничавших с НКВД З и 4 июля 1941-года,людей из этого списка, которых удалось найти, арестовали. Затем их вывезли за город и на окраине Замкового леса, по левой стороне дороги на Бискупцы, расстреляли. Среди них Петра Палку - бывшего секретаря местного правления, Томаша Юхневича, бывшего секретаря поветового отдела, Теодора Матысюка - учителя, Сару Кончапольскую - общественную деятельницу среди еврейского населения, Исака Пайнберга - врача-гинеколога, Самуэла Троппа - врача-дантиста. Всего было расстреляно около двадцати человек". Волковыск, как известно, вошел в состав Третьего Рейха, граница которого в наших местах шла по реке Зельвянка. Здесь евреи хоть и были в тяжелом положении, но за Зельвянкой их положение было еще тяжелее. С наступлением голода еврейское население стало предлагать христианам свое имущество взамен на продовольствие. Под присмотром охраны, которая сама наживалась, шел обмен товарами. Крестьяне из соседних деревень и некоторые городские жители набывали у евреев ценные вещи, одежду, хозяйственный инвентарь, оплачивая это хлебом, картошкой, мукой, крупами. Еврейскому совету со стороны немецкой власти периодически предлагалось собрэть новые налоги деньгами и золотом. Часто производилась конфискация имущества. Выдавались задания для различных работ, на которые еврейский совет обязался предоставить районую силу. Вместе с тем была кое-какая свобода передвижений и даже случались возможными поездки в Белосток. Так прошел год. Летом 1942 года появились сообщения о погроммах в ближайших городах - Слониме и Барановичах Волковыские евреи сошали подпольную организацию, наладившую контакт с партизанами из ближайших лесов. Партизаны, среди которых были и евреи, стреляли в часовых, разбирали рельсы на железной дороге, взрывали мосты и чинили другие мелкие диверсии. Однажды электрика Ройтмана вызвали в Замковый лес для ремонта радиостанции Когда партизаны взорвали автомобиль с немецкими солдатами, то в перестрелке молодой партизан получил ранение. Послали доктором в город Доктор Вейнберг, глава еврейского совета, сам пошел в Замковый лес и оказал помошь раненому. Через неделю немцы выследили место, где скрывался партизан. Было ясно, что его лечил кто-то из врачей. Раненый боец умер под пытками, но никого не выдал. Среди партизан оказался засланный немцами провокатор, сообщивший, что им помогают евреи. Фашисты немедленно арестовали двенадцать евреев-врачей и несколько инженеров, среди которых оказались Исаак Вейнберг, Якои Кауфман. В скором времени они были расстреляны. Еврейский совет возглавил Нои Фогс. Среди еврейского населения еще сильней воцарились уныние и страх. Стало понятно будущее. Каждый стал обдумывать планы побега из города. Многие начали готовить укрытия на случай выселения. Не стало уверенности не только в завтрашнем дне, но и на ближайшие часы. С приходом ночи люди боялись оставаться лома, опасаясь, что их сонными похватают фашисты, поэтому многие ночевали в заранее приготовленных убежищах, беря туда с собою только самое необходимое.Опасения не замедлили сказаться.

Растрел евреев на кладбище.Работа Родошко Марины 9"Б"

Трагедия евреев Волковыска
В первых числах сентября 1939 года, с нападением на Польшу началась Вторая Мировая война, Волковыск стал одним из первых городов, атакованных немецкими бомбардировщиками. Жертвы и разрушения были незначительны. Через несколько дней, немцы углубились в Польшу, и в Волковыск стали прибывать тысячи беженцев-евреев. Местные жители как могли, помогали им, размещая в своих и общественных домах. Волнение в городе усилилось. Когда же немцы окружили Варшаву и приблизились к Белостоку, тем самым перерезав железную дорогу, то поезда с запада перестали прибывать в Волковыск. До 18 сентября город покинули отряды польской армии, но в то же время в него еще не вошла Красная Армия. Воспользовавшись безвластием, некоторые польские военные вернулись в город. Начались еврейские погромы. Всю ночь с 18 по 19 сентября в городе продолжался террор. Было убито несколько человек, много ранено. Евреев грабили, женщин насиловали. Только известие о близости советских войск заставило погромщиков прекратить погром. Утром 19 сентября, когда Красная Армия вошла в город, старый еврей Менакер выдал новой власти скрывающегося главаря погромщиков Цылинского, которого на следующий день расстреляли.
Приближалось 22 июня 1941 года, роковой даты для многих. За неделю до вторжения фашистов некоторые из жителей Волковыска видели, как "тучи" евреев бежали с Белостока на восток, не задерживаясь в Волковыске. На запад к границе двигалась живая сила и техника Красной Армии. 18 июня 1941 года над Волковыском появился немецкий самолет, который произвел сильное впечатление на людей.
Утром 22 июня со стороны Росси раздались взрывы. Испуганные люди выбегали на улицу и видели машины с советскими командирами и их семьями, уезжавшими в сторону Зельвы. Деморализованные внезапной бомбежкой Росского аэродрома, в результате которой все самолеты были уничтожены на земле, летчики и техники удирали на восток. Люди не знали, что делать и кому верить. Только в одиннадцать часов дня по радио выступил министр иностранных дел Молотов и объявил, что Германия атаковала СССР. В понедельник 23 июня утром около одиннадцати часов над Волковыском появились немецкие самолеты и начали сбрасывать бомбы на центр города, где размещались еврейские кварталы. Вначале сбрасывали обычные разрывные бомбы, а потом зажигательные, и вскоре центр города превратился в бушующее море огня. Люди бежали кто куда: одни прятались в подвалы, где оказались заживо погребенными, другие бежали в лес, поле и на кладбище. Прямо с самолетов стреляли по бегущим.
Бомбардировка города продолжалась пять дней, в течение которых погибли сотни евреев. Ночи были светлыми от пламени горящих зданий, а дни темными от клубов дыма, застилающих солнце. В пятницу бомбардировка достигла своего апогея. Бомбы падали на обломки зданий и казалось, что ничего живого не осталось. Люди помогали друг другу, расчищая завалы и освобождая заживо похороненных людей. Ко многим помощь не поспела. В понедельник, на другой день войны, город в спешном порядке на машинах покидала администрация, партийные и советские работники с семьями. Позднее многие из них были найдены мертвыми в полях и вдоль дорог, ведущих на восток. Белорусский историк Галина Купреева, посвятившая себя исследованию событий первых дней войны на Беларуси, в свой статье "Покинутый народ" пишет: " ... За три дня до оккупации Минска, в трагическое для народа время, руководители Компартии во главе с Пономаренко без объявления общей эвакуации тайно ночью покинули город. Это беспрецедентный случай предательства. Такого не позволило себе ни одно уважающее себя правительство оккупированных государств Европы. Никто в верхах не думал, чтобы продолжать подпольную борьбу: партийная верхушка спасала собственные шкуры, толкнув население на небывалые в истории человеческие жертвы...". Так было и в Волковыске. Более того, партийное руководство своей довоенной политикой дезориентировало народ. После заключения мирного договора с фашистами, в СССР было запрещено даже упоминать об отношении нацистов к евреям. Это имело роковое последствие для еврейского народа. Многие могли бы убежать от войны, спастись, но остались на месте и погибли.
После бомбежки Волковыска от еврейских кварталов мало что осталось, в то же время христианские кварталы были разрушены незначительно. На месте теперешней площади стояли торговые ряды из множества магазинов. Все это превратилось в руины. Остатки еврейских кварталов остались в северной части города - улицы Гродненской (ныне - С.Панковой), Татарской (ныне - Первомайская), Костюшки (ныне - Советская). Бомбить центр города в военном отношении у немцев никакой необходимости не было.
Фашисты преследовали две цели --уничтожить еврейские кварталы вместе с их обитателями и вызвать панику и страх у других. В то же время немцы не бомбили стратегически важные объекты - депо, расположенную по Брестской улице нефтебазу, зная, что вскоре все это им пригодится самим. Поэтому вся нефтебаза, с полными резервуарами горючего, досталась им целой и невредимой.
27 июля 1941 года немцы вошли в город.
С первых дней оккупации гитлеровцы начали устанавливать свои порядки. Прежде всего, в лагере военнопленных отделили евреев с комиссарами и расстреляли. Был организован еврейский совет из десяти человек во главе с врачом Исааком Вейнбергом и его заместителем Яковом Седелецким. Всех евреев переписали и приказали надеть желтые повязки на правую руку и нашить звезду Давида спереди и сзади, а также нарисовать на дверях домов желтый круг. Евреям запретили ходить по тротуарам, запретили покупать некоторые продукты питания, включая мясо. За нарушение приказов было только одно наказание - смерть. Всех здоровых обязали выходить на работу для расчистки завалов - последствий бомбардировки. По свидетельству Яна Былинского, всех погибших под руинами хоронили на еврейском кладбище ближе к железной дороге. Хоронили не в братских могилах, а каждого отдельно.
Очищенные и сложенные кирпичи немцы продавали христианам. Тем из евреев, кто не хотел работать, предложили заплатить пять немецких марок в день. Делалось это для того, чтобы вычислить, у кого из них имеются деньги и забрать потом все. Место жительства евреев днем и ночью охраняли полицейские. Кроме охранников из самих немцев и полицаев из поляков и белорусов, организовали еврейские полицейские силы. Эти люди из стремления спасти собственные шкуры пошли на сотрудничество с фашистами. В первые дни оккупации последовали аресты. На четвертый день, окружив еврейские дома, немцы схватили двести человек, среди которых были представители всех слоев населения. Арестовали по заранее составленному списку и в течение суток всех расстреляли. Акция внесла в души евреев страх, чего и добивались фашисты.
А вот, что писал в 1966 году польский историк Владислав Жарский в исследовании "Движение сопротивления в 1939-1944 годах на Белостощине". По свидетельству людей, работающих в немецкой администрации, во время оккупации, отмечает: "Удивительным стечением обстоятельств здание бывшего поветового староства на улице Шпитальной (ныне Дзержинского), в котором до момента прихода немцев размещалось НКВД, не было уничтожено полностью. Во время бомбежек пострадали только часть стен и крыши, но зато уцелела картотека со списками людей, сотрудничавших с НКВД. 3 и 4 июля 1941-го года, людей из этого списка, которых удалось найти, арестовали. Затем их вывезли за город и на окраине Замкового леса, по левой стороне дороги на Бискупцы, расстреляли. Среди них Петра Палку - бывшего секретаря местного правления, Томаша Юхневича, бывшего секретаря поветового отдела, Теодора Матысюка - учителя, Сару Кончапольскую - общественную деятельницу среди еврейского населения, Исака Пайнберга - врача-гинеколога, Самуэла Троппа - врача-дантиста. Всего было расстреляно около двадцати человек"
Волковыск, как известно, вошел в состав Третьего Рейха, граница которого в наших местах шла по реке Зельвянка. Здесь евреи хоть и были в тяжелом положении, но за Зельвянкой их положение было еще тяжелее. С наступлением голода еврейское население стало предлагать христианам свое имущество взамен на продовольствие. Под присмотром охраны, которая сама наживалась, шел обмен товарами. Крестьяне из соседних деревень и некоторые городские жители набывали у евреев ценные вещи, одежду, хозяйственный инвентарь, оплачивая это хлебом, картошкой, мукой, крупами. Еврейскому совету со стороны немецкой власти периодически предлагалось собрать новые налоги деньгами и золотом. Часто производилась конфискация имущества. Выдавались задания для различных работ, на которые еврейский совет обязался предоставить рабочую силу. Вместе с тем была кое-какая свобода передвижений и даже случались возможными поездки в Белосток.
Так прошел год.
Летом 1942 года появились сообщения о погромах в ближайших городах - Слониме и Барановичах. Волковысские евреи создали подпольную организацию, наладившую контакт с партизанами из ближайших лесов. Партизаны, среди которых были и евреи, стреляли в часовых, разбирали рельсы на железной дороге, взрывали мосты и чинили другие мелкие диверсии. Однажды электрика Ройтмана вызвали в Замковый лес для ремонта радиостанции. Когда партизаны взорвали автомобиль с немецкими солдатами, то в перестрелке молодой партизан получил ранение. Послали за доктором в город. Доктор Вейнберг, глава еврейского совета, сам пошел в Замковый лес и оказал помощь раненому. Через неделю немцы выследили место, где скрывался партизан. Было ясно, что его лечил кто-то из врачей. Раненый боец умер под пытками, но никого не выдал. Среди партизан оказался засланный немцами провокатор, сообщивший, что им помогают евреи. Фашисты немедленно арестовали двенадцать евреев-врачей и несколько инженеров, среди которых оказались Исаак Вейнберг, Яков Кауфман. В скором времени они были расстреляны. Еврейский совет возглавил Ной Фогс. Среди еврейского населения еще сильней воцарились уныние и страх. Стало понятно будующее. Каждый стал обдумывать планы побега из города. Многие начали готовить укрытия на случай выселения. Не стало уверенности не только в завтрашнем дне, но и на ближайшие часы. С приходом ночи люди боялись оставаться дома, опасаясь, что их сонными похватают фашисты, поэтому многие ночевали в заранее приготовленных убежищах, беря туда с собою только самое необходимое. Опасения не замедлили сказаться.
В субботний день, 31 октября 1942 года евреи удивились приказу о сдаче всей лишней одежды и обуви. На следующий день 1 ноября им объявили, что еврейской население Волковыска будет эвакуировано. В понедельник, 2 ноября, глава еврейского совета Ной Фогс, стоя посреди еврейских кварталов обвестил приказ гестапо: "Все евреи Волковыска, богатые и бедные, молодые и старые, здоровые и больные должны взять с собой запас еды на два дня и собраться возле своих домов. Все дома должны быть закрыты, ключи отданы гестапо. Все, кто ослушается, будут расстреливаться на месте". Страшно было покидать свои убежища и идти в неизвестность, но еще страшнее было не подчиниться приказу. От мала до велика, евреи выходили с клунками на улицу и маленькими ручейками сливались в одну реку, носившую название улицы Широкая и которая сейчас лежала в руинах. Некоторые плакали, христиане молча наблюдали с обеих сторон улицы за печальной колонной людей или смотрели из око улицу и маленькими ручейками сливались в одну реку, носившую название улицы Широкая и которая сейчас лежала в руинах. Некоторые плакали, христиане молча наблюдали с обеих сторон улицы за печальной колонной людей или смотрели из окон уцелевших домов. Кое-кто из них открыто показывал свою радость.
Когда гнали евреев, то они кричали соседям-христианам, чтобы те передали на словах тому-то и тому-то, что их забрали. Чувствуя самое худшее они голосили как, как будто навсегда покидают свои дома. Так он уцелевших домов. Кое-кто из них открыто показывал свою радость.
Когда гнали евреев, то они кричали соседям-христианам, чтобы те передали на словах тому-то и тому-то, что их забрали. Чувствуя самое худшее они голосили как, как будто навсегда покидают свои дома. Так оно и случилось. Некоторые по пути пробовали вырваться из колонны и спрятаться в соседних развалинах, но все попытки пересекались автоматными очередями охранников. Наконец процессия пришла к месту расположения гетто, построенного на территории теперешнего завода "ВолМет", между улицами Кашарской (Красноармейской) и Колеевой (Жолудева). Всю территорию гетто огородили колючей проволокой. Как только первые евреи подошли к воротам, эсэсовцы с помощью палок принялись отделять женщин с детьми от мужчин. Началась паника. С помощью полиции всех загнали в бункера и закрыли в них двери. С наступлением ночи никто не мог заснуть - ждали, что будет дальше. На следующий день объявили, что родные могут увидеться.
В гетто уже жили евреи, согнанные сюда из местечек Волковысского повета: Мостов, Зельвы, Изабелина, Порозова, Песок, Росси, Лыскова. В беседе с жителем деревни Лавриновичи, что в шестнадцати километрах от Порозова, узнал, как забирали евреев оттуда. В Порозове до войны проживало около тысячи евреев, в соседнем Лыскове около 700 человек. Через солтысов немцы приказали мужикам прибыть с повозками в селения, где жили евреи. Кто не мог далеко идти, того погрузили на телеги, сверили списки и погнали сначала в Порозово, а потом в Волковыск. В Лавриновичах с десяток человек не пришло, а попрятались в лесу. Охрана была небольшая - человек десять конных немцев, но не один не удрал. Вскоре и те десять человек пришли в полицию и сдались. Без помощи в лесу долго не протянешь. Всех сдавшихся завели на кладбище и расстреляли. Почему же местные жители не оказывали помощи евреям? За укрывательство евреев фашисты расстреливали. Спрятать же в городе или деревне постороннего человека от глаз соседей было практически невозможно. В основном людей прятали по хуторам, но и там случалось, находили. Так в одном из хуторов Изабелинской гмины немцы нашли скрывающуюся там еврейскую семью. Их вместе с хозяевами хутора расстреляли, а хутор сожгли. На хуторе между Козьими Горами и Волковыском семья Марковских прятала евреев до самого освобождения.
Когда волковысских евреев в гетто проверили по спискам, то всех не досчитались. Ною Фогсу приказали найти и доставить всех отсутствующих. Фогс, стоя возле домов, кричал, чтобы люди выходили, так как их все равно найдут и расстреляют. Тех, кто послушался и выходил из своих схронов не тронули и увели в гетто. Тех же, кого фашисты находили сами, расстреливали на месте. В опустевших домах немцы принялись за грабеж. Самое ценное распределяли между собой и отправляли в Германию. Что похуже отдавали полицаям. Тех, кого немцы или полицаи ловили в покинутых еврейских домах, расстреливали за мародерство и вывешивали для обозрения. Фашисты хоть и сами были грабителями и мародерами, но не любили, когда этим занимались другие. Все имущество евреев считалось достоянием Германии. Чтобы заполучить спрятанные евреями драгоценности, немцы пускались на всякие хитрости.
Вскоре немецкой власти потребовались специалисты - пекари, портные и другие, всего шестьдесят человек. Их увели из гетто и жили они в отдельном охраняемом месте в городе. Условия жизни им улучшили. Освободили даже доктора-дантиста, предоставив ей кабинет для приема больных. С самого гетто каждое утро выводили рабочих в город для разной черновой работы. Вечером, возвращаясь, они приносили с собой кое-что из еды: лук, бурак, картофель, кусок хлеба. С приходом темноты в бункерах зажигались свечи и люди, собравшись вместе, читали молитву, после чего ложились спать на голые нары. Но, что это был за сон среди пятисот человек! Плакали маленькие дети, кашляли и стонали больные. Люди ворочались и чесались от кишащих паразитов, а воздух был такой спертый, что трудно было дышать. Утром возле туалета выстраивались две длинные очереди из мужчин и женщин. Одни прибирали бункер, другие шли за водой, третьи накрывали стол. Раввин старался провести утреннюю молитву в каждом бункере. От невыносимых условий в гетто люди бежали, особенно молодые. Не находя партизан и приюта у христиан, испытывая голод, возвращались назад. Некоторые попадались в руки полиции, и после избиения вновь оказывались в гетто. Касриель Лашович вместе с несколькими товарищами убежал в хатьковский лес, когда их привели работать на железную дорогу. В лесу встретили других беглецов и организовали партизанский отряд. Делали рейды в город за продуктами, нападали на небольшие немецкие пункты, добывали оружие и амуницию. Вскоре их небольшой отряд напоролся на немцев. Завязался бой. Много погибло, но остаткам отряда удалось скрыться.
В конце ноября 1942-го года в гетто объявили, что большая часть евреев скоро будет вывезена на работу в Германию, где они смогут нормально жить своими семьями. Многие не верили этому, но человек так устроен, что в глубине души всегда остается надежда. Через два дня евреям из Ружан приказали составить список их группы с указанием возраста и профессии. Бункер с ружанскими евреями находился напротив волковысских, и был разделен колючей проволокой. Ружанские евреи страдали больше всех. Они жили в такой тесноте, что многим приходилось ночевать под открытым небом, поэтому среди них была самая большая смертность: около двадцати человек в день. В два часа дня с помощью пинков, криков и выстрелов вверх, ружанских евреев построили в четыре шеренги. После сверки со списком их погрузили в подводы и печальный обоз тронулся в неизвестность. День стоял морозный и шел снег. Под крики женщин и плач детей ружанские евреи покидали гетто. Через три дня такая же участь постигла евреев из Зельвы, Мостов, Песок, Ялувки, Лыскова и Мстибова. Их построили в болотистом месте напротив волковысских бункеров, где заставили простоять четыре часа.
Волковысские евреи через проволоку передавали им все, что могли оторвать от себя - теплую одежду, еду, ведь неизвестно было, будут ли их кормить в дороге. Погрузив больных и немощных на подводы, под усиленной охраной погнали на Центральную станцию для погрузки в вагоны.
За несколько дней фашисты отправили из Волковысского гетто около пяти тысяч евреев. К ним также присоединили одну тысячу евреев из Свислочи. Все это время немцы твердили, что в Германии евреев ожидает хорошая жизнь, но все больше появлялось слухов о газовых камерах, где находят смерть увозимые из гетто. Ной Фогс и Жама Даниэль из еврейского совета несколько раз посещали основное место работы евреев возле Петрашевцев и просили немецкие власти отсрочить эвакуацию гетто до августа 1943 года. Но им не разрешили, приказав оставить не более как 1700 человек мужчин в возрасте до 50 лет и 100 женщин. Оставлять детей не соглашались ни на каких условиях. Среди них должно остаться и 200 человек со Свислочи, заплатившие большой выкуп немецким властям, договорившись жить вне гетто. Сложилась трагическая ситуация. Еврейскому совету во главе с Ноем Фогсом предстояло решить трудную задачу - кого оставить, то есть решать вопрос о смерти и ее отсрочке по крайней мере на полгода. Список переписывался несколько раз. Кого-то вписывали, кого-то исключали, кто-то жертвовал собой ради других, кто-то, наоборот, стремился любыми путями попасть туда. Наконец на седьмой день список составили и отдали в гестапо. Всем оставшимся приказали перейти в пустые бункера. Сюда впускали, сверяя каждого со списком, помещая в нем того, кто переступил невидимую черту, отделявшую их от обреченных. Гестаповцам для наведения порядка пришлось стрелять в толпу. Стало известно, что все не включенные в список из 1800 человек сегодняшней ночью начнут покидать гетто. Можно представить, что творилось в душе у тех родителей, которые оставались, а дети должны были покинуть их, быть может навсегда. Первым это придумал Итцхак Чопер. Засунув своего маленького ребенка в мешок из-под картошки и, взвалив на плечи, пошел отмечаться в списке. Немцы, подумав, что в мешке его пожитки, пропустили Чопера в бункер. Так поступили многие. "Родители и дети, мужья и жены понимали, что это последняя разлука. Оставался только один час. Я сел вместе со своей матерью и четырьмя сестрами. Самая младшая плакала: "Позволь мне остаться с тобою, я хочу жить". Мать мне сказала: "Живи и отомсти за нашу невинную кровь!" Бункера были наполнены плачем и криком. Стоял очень большой шум, особенно возле ворот картина была жуткая. Люди суетились, метались вперед и назад, ища своих детей..."
Закончив сверку со списком, немцы силой вытолкали лишних за ворота. Спустя два часа охранник по фамилии Зирка, с солдатами пришел в бункера, где разместились остающиеся, и начал вновь пересчитывать людей. Маленьким детям успели еще раньше дать снотворное, чтобы они не заплакали, и позаталкивали под низкие ярусы. При тусклом свете немцы не заметили спрятанных детей и пока все обошлось. В последующие три дня 6,7 и 8 декабря 1942 года из Волковыска отправлялся транспорт с евреями. Из 20 тысяч человек, собранных в гетто ко 2-ому ноябрю 1942 года, сейчас остались только 1800 человек вместе со спрятанными детьми. К ним присоединили еще 60 человек из рабочих, живших в городе.
Доктор Каплинский, один из первых, кто начал осмотр опустевших бункеров, вспоминает: "Взору предстала жуткая картина: гора полуобнаженных тел с окровавленными головами, переломленными руками и ногами. Это были останки замученных в последний час эвакуации гетто. На полу валялось тряпье, посуда, предметы различного назначения. Все было залито кровью жертв. Воздух пропитался запахом крови и пота. Пожилая седая женщина металась от одного человека к другому, взывая: "Почему они меня тоже не убили? Передайте немцам, что меня тоже нужно расстрелять!" Всего в покинутых бункерах осталось 80 человек. Это были больные старики и несколько детей. Их оставили только потому, что они не могли передвигаться, а некоторым удалось спрятаться. Эсэсовцы согнали их в бункер № 3 и держали здесь три дня. Зирка приказал врачам-евреям дать людям яд, но те наотрез отказались. Тогда с наступлением сумерек в бункер поставили емкость с серой и плотно закрыли двери с окнами. Спустя двое суток бункер открыли. Тела лежали в неестественных позах с открытыми глазами и тем не менее несколько человек еще дышали. Их добили".
Среди оставшихся вскоре вспыхнули эпидемии тифа и дизентерии. Санитарное состояние бункеров и медицинское обслуживание не выдерживало никакой критики. Скудное питание не давало возможности выздороветь. О витаминах, молоке и мясе не могло быть и речи. Немцы, боясь распространения заразы, изолировали больных в отдельном бункере. Бункер запечатали и запретили входить в него здоровым. Больные были обречены на смерть от жажды и голода. Но эта садистская мера не спасла - эпидемия распространялась. Доктора Хорн и Элайзер Эптейн начали лечить заболевших в других бункерах, но заразились сами. Лечение продолжал доктор Хаим Салман. Пришлось в одном из бункеров оборудовать госпиталь более чем на 100 человек. Еврейский совет наладил медицинскую помощь и лучшее питание для больных. Но к середине января 1943 года итог оказался печальным - в гетто осталось около 800 человек из которых 30% болели тифом. За два месяца умерло около тысячи человек. Началась подготовка к массовому побегу в Белосток, так как ходили слухи, что там для евреев лучший быт и питание. За весь период существования Волковысского гетто около 200 евреев удалось убежать туда, но и там жилось лучше только тем, кто мог откупиться. Сейчас же охрана не допустила побега. Сбежать удалось лишь немногим, да и те остались в Волковыске. Так доктора Каплинского и доктора Исаака Резника укрыли друзья-христиане до прихода Красной Армии. 26 января 1943 года, оставшихся в живых около 600 человек, погрузили в вагоны и отправили в Освенцим. Еврейское гетто в Волковыске прекратило свое существование.
По последней переписи населения в Беларуси, проведенной в 1999 году, евреями в Волковыске признали себя только тридцать один человек...

Подготовила Севашко Ольга, 9 класс, гимназия №1, г.Волковыска по материалам Н.Быховцева О проекте На главную Первые дни войны Волковыск в оккупации Партизаны Освобождение Подполье Творч.работы Назад