Константин
Симонов
Печататься начал в 1934 г. В последующие годы выпустил книгу, стихов "Настоящие люди" (1938), поэмы "Ледовое побоище" (1938), "Суворов" (1939). В 1939 г., в период боев с японцами на Халхин-Голе, был военным корреспондентом в Монголии. Вскоре выступил как драматург (пьесы "История одной любви", "Парень из нашего города"). В годы Великой Отечественной войны работал корреспондентом газеты "Красная звезда", постоянно находясь в действующей армии. В феврале 1942 г., когда под ударами советских войск гитлеровцы откатились от Москвы, "Правда" опубликовала стихотворение К. Симонова "Жди меня". Оно быстро завоевало сердца читателей. Солдаты вырезали его из газет, переписывали, сидя в окопах, заучивали наизусть и посылали в письмах женам и невестам. Его находили в нагрудных, карманах раненых и убитых бойцов.
Огромной популярностью пользовались и другие фронтовые стихотворения поэта. Советские люди на фронте и в тылу видели в лирике К. Симонова верное отражение своих чувств и дум, своих чаяний. В послевоенные годы К. Симонов - поэт и воин, журналист и общественный деятель - пишет по впечатлениям поездок за границу книгу стихотворений "Друзья и враги" (1948), много работает в драматургии, создает эпическое повествование в прозе об Отечественной войне - романы "Живые и мертвые" (1959) и "Солдатами не рождаются" (1964). В мужественных, волевых стихах К. Симонова, как и во всем остальном его творчестве, всегда стояли самые актуальные, животрепещущие вопросы времени. Поэт чутко улавливает их как бы в самом зародыше, в возникновении. В центре творческих исканий К. Симонова - образ положительного героя, нашего современника.
Стихи:
"Ты
помнишь, Алеша..." А.Суркову,
|
Жди меня, и я
вернусь.
Жди, когда из дальних
мест Жди меня, и я
вернусь, Пусть поверят сын и
мать Выпьют горькое
вино Жди меня, и я
вернусь, Не понять, не ждавшим
им, Как я выжил, будем
знать 1941 |
| |
|
Ты помнишь, Алеша,
дороги Смоленщины, Как шли бесконечные,
злые дожди, Как кринки несли нам
усталые женщины, Прижав, как детей, от
дождя их к груди, Как слезы они вытирали
украдкою, Как вслед нам шептали:
- Господь вас спаси! - И снова себя называли
солдатками, Как встарь повелось на
великой Руси. Слезами измеренный
чаще, чем верстами, Шел тракт, на
пригорках скрываясь из глаз: Деревни, деревни,
деревни с погостами, Как будто на них вся
Россия сошлась, Как будто за каждою
русской околицей, Крестом своих рук
ограждая живых, Всем миром сойдясь,
наши прадеды молятся За в бога не верящих
внуков своих. Ты знаешь, наверное,
все-таки Родина - Не дом городской, где
я празднично жил, А эти проселки, что
дедами пройдены, С простыми крестами их
русских могил. Не знаю, как ты, а
меня с деревенскою Дорожной тоской от
села до села, Со вдовьей слезою и с
песнею женскою Впервые война на
проселках свела. Ты помнишь, Алеша:
изба под Борисовом, По мертвому плачущий
девичий крик, Седая старуха в
салопчике плисовом, Весь в белом, как на
смерть одетый, старик. Ну что им сказать, чем
утешить могли мы их? Но, горе поняв своим
бабьим чутьем, Ты помнишь, старуха
сказала:- Родимые, Покуда идите, мы вас
подождем. "Мы вас подождем!" -
говорили нам пажити. "Мы вас подождем!" -
говорили леса. Ты знаешь, Алеша,
ночами мне кажется, Что следом за мной их
идут голоса. По русским обычаям,
только пожарища На русской земле
раскидав позади, На наших глазах
умирали товарищи, По-русски рубаху
рванув на груди. Нас пули с тобою пока
еще милуют. Но, трижды поверив,
что жизнь уже вся, Я все-таки горд был за
самую милую, За горькую землю, где
я родился, За то, что на ней
умереть мне завещано, Что русская мать нас
на свет родила, Что, в бой провожая
нас, русская женщина По-русски три раза
меня обняла. 1941 |
| |
|
За пять минут уж
снегом талым Он мертв. Его никто не
знает. В нас есть суровая
свобода: 1942 |